Фотографию прислал мне Юрий Киселёв, сослуживец; спасибо ему большое. Интересно, как она могла быть сделана, ведь это боевая позиция дивизиона. Справа и слева за кромкой фото – ракетные шахты, а фотограф стоял, должно быть, у самого входа в центральное сооружение, где цистерны, насосные, пункт управления; кажется, оно называлось – сооружение В-2.
Наверное, для красного уголка казармы фотографировали.
Мой герой есть на этой фотографии, он пятый слева в первом ряду. В тексте его фамилия изменена.
А первый слева… слабо догадаться?
У всех есть примеры действия поговорки «не было бы счастья, да несчастье помогло». Я тоже знаю не одну такую историю. Но самое яркое впечатление у меня оставила та, которую собираюсь сейчас рассказать. Рафинированный пример того, как весьма неприятное в общем событие может оказаться для кого-то конкретного очень даже большой удачей. Причём это кто-то в самой неприятности совершенно не замазан, он никаким боком не гад. Просто повезло.
Сначала спрошу вас: знаете ли вы, что такое «старый капитан»?
Конечно, это словосочетание может иметь много разных значений. Но, когда я служил, в Ракетных войсках (РВСН) оно значило строго одно.
Не знаю, как в пехоте или на флоте, а в РВСН тогда существовала так называемая политика омоложения. Было чётко расписано, какой возраст кандидата был максимальным для занятия той или иной должности. Конкретно: человек 32 лет от роду мог быть назначен на майорскую должность, а 33-х – как правило, не мог. Люди, соответственно, спешили перейти на следующую должностную ступеньку, иначе следующий день рождения мог навсегда перекрыть всю лестницу.
Теперь посмотрим на «демографическую ситуацию». В дивизионе ракет первого поколения из примерно 300 чел. личного состава было человек 40 офицеров, а может, и под 50. Майоров – восемь, включая одного подполковника (я говорю не про звания, а про штатную категорию должности). Остальное – младшие офицеры, причём этак две трети младшеофицерских должностей были капитанскими.
Всё вышесказанное означает, что капитаном становился любой. А дальше горлышко резко сужалось. Потому что даже в аппарате полка, даже в службах дивизии основная масса должностей – тоже капитанские. Выйти в майоры в таких условиях было большой удачей. Большинство оставались капитанами forever.
Это и есть – старый капитан. Человек, который дожил до 33 лет, а майорская должность перед ним так и не мелькнула. И теперь уже никогда не мелькнёт, потому что – политика омоложения. Вот так: закончил училище всего 10-11 лет назад, служить ещё 14-15 лет, а «вперёд и выше» уже нету. Грустно это.
Кстати, командование, как ни странно, такую беду понимало. Прямо при мне и поняло. Пока я служил, вышел приказ: если капитан 10 лет подряд проводил на боевом дежурстве не менее чем по 90 суток ежегодно, то ему при выходе в запас может быть присвоено звание «майор». По-моему, именно при выходе в запас; а может, я ошибаюсь, и вообще разрешили при таких условиях давать майора на капитанской должности. Извините, не помню – меня-то это никак не касалось, у меня своя доминанта была…
***
Майор Зелинский был майором в то время, когда я служил. А до этого он был старым капитаном. Но ему повезло.
Он был хорошим капитаном. Главное его полезное свойство заключалось в том, что он умел виртуозно пороть бойцов (пороть – местный жаргонный эквивалент слов «распекать», «ругать», «воспитывать» и т.п.). То есть он мог пороть и офицеров, кого должность позволяет. Но это дело нехитрое, офицер – человек дисциплинированный, понимает, ежели виноват. А даже ежели не виноват, то всё равно понимает, что у начальника должность такая – пороть. А вот боец, какой-нибудь воронежский хулиган второго года службы, которому чёрт не брат, который научился работать на технике и потому полезен своему офицеру, сапоги в гармошку, ворот расстёгнут – вот такого пронять трудно.
Зелинский умел, причём посредством одного только чистого ораторского искусства. Он почти не орал. Он язвил, высмеивал, строил неожиданные аналогии и гротескные предположения, так что коллектив срочнослужащих не в силах был удержаться от смеха над своим товарищем. Но брал не только смехом: он задавал убийственные вопросы, на которые не мог ответить самый крайний наглец, а мог только краснеть, понурив голову; он созидал неубиенные логические цепочки и делал из них неопровержимые, потрясающие душу выводы.
Помню, обнаружили, что один боец написал на родину письмо, где рассказывал, как его запускали в космос в головной части ракеты. (Контролировать письма с секретного объекта было законным правом и обязанностью командования). Боец этот был молодой, в специальности ещё ни уха, ни рыла; опытный, сдавший на допуск к самостоятельной работе, такой ерунды не написал бы, потому что это ерунда очевидная.
Для такого случая Зелинский посадил весь свободный рядовой и сержантский состав стартовой позиции на травку, чтоб было приятнее слушать. И устроил 40-минутный концерт.
Это было что-то типа раннего Задорнова: достаточно остроумно и достаточно просто. Бойцы громово смеялись, офицеры в курилке повернулись в ту сторону и хихикали. В том и была сила Зелинского: его издевательский юмор был понятен и приемлем как для «нижних чинов», так и для офицеров.
Короче, Зелинский умел управиться с любым солдатом, и солдаты его побаивались и уважали, как мастера своего дела. Офицеры, сквозь недовольство, по определению заслуженное любым начальником, тоже в целом уважали и где-то даже симпатизировали майору.
Вот очевидное признание командирского мастерства: когда я прибыл служить, майор Зелинский находился в многомесячной командировке на уборку озимых, возглавляя немалую группу солдат и небольшую колонну грузовиков. Представляете, каким нужно быть мощным мужиком, чтобы справиться с этой оравой в условиях не службы в части, а вольной жизни среди общественных полей, частных огородов, в окружении гражданских мамзелей и выпивох?
Да. А до майора Зелинский, понятно, был капитаном. Но грех было оставлять такого человека в капитанах! А майорской должности не всё не было и не было. Тогда Зелинского перевели на должность заместителя командира группы. Эта должность – тоже капитанская, но с хитростью: на ней порог «старости» повышался до 34 лет с обычных 32-х. Капитан-замкомгруппы получал ещё 2 года, в течение которых сохранялась возможность карьерного роста.
И ведь помогло! Вскоре освободилась должность командира группы – майорская. Сомнений не было ни в полку, ни в дивизии – Зелинский стал майором, и теперь зона воздействия его руководительного таланта расширилась этак раза в четыре.
Это первое везение было малым везением, потому что в его основе не лежит ничего экстраординарного. Нашли способ продвинуть человека заслуженного и для службы полезного. Вот следующий шаг – а его, по провинциальным войсковым масштабом, можно назвать уже взлётом – стал возможен лишь в результате действительно драматических событий. Или, если угодно, трагикомической смеси событий.
Если вы считаете, что данный текст или изображения нарушают ваши авторские и/или смежные права,
сообщите об этом администрации сайта через Гостевую книгу или на e-mail vemsev@gmail.com для принятия мер по устранению нарушения.
