Дальше буду, как всегда, объяснять, почему опять опоздал; но в этот раз объяснение будет более или менее интересным. А сейчас, во первых строках, заявляю: позавчера, то есть как раз в это день, понял я, что столь любимое мною словосочетание «пилотируемая космонавтика» – неправильно! Семантически неверно!
Слово космонавтика образовано от греческих слов космос и наутика. Что означает первое, понятно; а второе означает «искусство мореплавания» – искусство управления кораблём в море. Поскольку в античные времена автопилоты были либо ещё не изобретены, либо уже утрачены вместе с Атлантидой , то можно с уверенностью считать, что управление подразумевало управляющего – человека. Так что космонавтики непилотируемой не может быть по самому смыслу этого слова.
Другое дело, что в наше время, с его очевидной экспансией культивируемого невежества, это не имеет значения. Но для нас-то с вами – имеет?!
Так что, когда речь идёт о запуске межпланетных станций (как же надоело слово «зонд»!), надо употреблять известное уже 100 лет определение «исследование мировых пространств реактивными приборами»
***
А вот чего я вчера не поздравил. Был я вчера на юбилее – 20-летии журнала «Электроника: наука, технология, бизнес». То есть своего журнала. И проводился этот юбилей знаете где? Не много, не мало – в здании Президиума РАН! Этом самом новом здании, которое в интернете принято называть «дом с мозгами».
Вы спросите – почему? Я и сам, когда узнал о месте проведения, спросил.
А вот почему. Журнал (буду сокращать, как у нас принято: ЭлНТБ) находится под патронажем, что ли, отделения нанотехнологий и информационных технологий – ОНИТ РАН. И главным редактором его является академик Сигов Александр Сергеевич (это он стоит на первом фото, открывает круглый стол. Опять извиняюсь за качество фотографий: маленький аппаратик, маловато света, и вспышка бы не помогла – слабенькая, да и стеснялся я «вспыхивать»).
Только не думайте, что, когда я пишу, что разговаривал с главредом, это означает разговор с академиком. В быту я так называю человека, который руководит повседневной работой журнала – собственно, делает его, так как академика, при всём уважении, я до вчерашнего дня вообще не видел. А официальная должность у этого человека – зам. главного редактора.
Дом Президиума снаружи, при ближайшем рассмотрении, весьма красив и даже величествен. Внутри тоже красив – в «парадных» своих частях. Советую боковые двери не открывать, если не хотите испортить впечатление, – там всё как раз достаточно убого. Убого по сравнению с «парадной» частью, а так, я бы сказал, вполне обычно, как в любом среднем КБ или НИИ. А в «парадных» даже скверы под крышей имеются, с водой – не запомнил, не то фонтаном, не то искусственным озерком.
Очень красиво, стильно, и ужасно бестолково. По приходе шёл в зал, на третий этаж, следом за знающими людьми. А вот когда в перерыве захотел найти курилку на нулевом этаже – не смог! Не смог даже найти выхода не этот нулевой этаж! Лифты – одни не работают, другие – служебные. Парадные, которые для всех и при этом работают, искал и не нашёл! Нашёл лестницу с надписью «Выход». Очень красивая, стильная лестница через три этажа вниз завела меня в какой-то тупик с белыми стенами и дверями вполне затрапезного вида.
Уехал я из дому в 11.30, приехал в 20.30 и изрядно устамши Так что компьютер уже не включал. Вот и объяснил, почему не поздравил вас вовремя со своим профессиональным праздником. Хотя, если следовать моему же лингвистическому исследованию, космонавтикой-то я почти и не занимался. Только на самом раннем этапе – когда участвовал в «Буране» да пытались начать хруничевский МАКС. Разгонник для «Протона» – не космонавтика, потому что на «Протонах» людей не запускали и запускать не будут – на гептиловых ракетах это с некоторых пор запрещено. А дальше – только спутники да вообще не космические «аппараты класса воздух-земля».
Юбилей был облечён в форму круглого стола из академиков и руководителей крупнейших предприятий электронной промышленности. Вот как было написано в приглашении:
Круглый стол «Электроника России: новые вызовы», приуроченный к двадцатилетнему юбилею журнала «ЭЛЕКТРОНИКА: Наука, Технология, Бизнес», пройдёт 12 апреля 2016 года по адресу: г. Москва, Ленинский пр., 32А, корп. Г, 3 этаж, Зеленый зал (здание Президиума Российской Академии Наук).
Правда, на самом деле Стол проводился в Синем зале, а не в Зелёном; почему – тайна сия велика еси. По крайней мере, для меня. Среди выступающих, честно говоря, мне была очевидно знакома одна фамилия: Гуляев; и ещё одна – среди приглашённых: Алфёров. Алфёров, однако, не пришёл – говорят, он с утра был на другом каком-то мероприятии, видимо, там тоже по окончании был фуршет :). А вот Гуляев рассказал действительно интересные вещи.
Академик Гуляев
Вообще, интересного было довольно много. Я думаю, там его было больше, чем я смог оценить – я же не радиоэлектронщик, меня, например, терагерцы сами по себе не возбуждают. Но вот, скажем, разговор об импортозамещении интересен почти любому. Я имею в виду, толковый разговор, а не как у нас в основном по телевизору. На первом канале: мать твою, уже почти всех позамещали! А на каком-нибудь РБК: мать твою, кишка у них тонка, кричат о замещении, а ничего ж не делается, стало ещё хуже, иначе и быть не может…
Нет, там разговор шёл, во-первых, разумно, во-вторых, предметно. Объект обсуждения – один из самых болезненных в теме импортозамещения: элементная база электроники. Разумным я его назвал потому, что речь шла не об импортозамещении «всего на наше», а о минимизации зависимости. Однозначно было сказано: элементная база в том смысле, который обсуждается, это 180 тыс. наименований. Невозможно и подумать, чтобы это всё делать самим, даже если каждая из этих 180 тыс. позиций технически реализуема. Это невозможно экономически: делать, соответственно потребности, сотни штук в год – каждая штука будет стоить в 100 раз дороже золота. Или в 1000.
Да, кое-что надо обязательно делать самим, но есть и другие пути снижения зависимости. Не помню, кто это докладывал, но он показал таблицу: разные предприятия зачастую требуют одно и тоже по функционалу, но – разных типов и от разных производителей. В таблице было строк этак десять: микропроцесоры, микроконтроллеры, постоянная память, оперативная память и т.д. И вот по этим позициям, не помню, сколько было тысяч наименований, но поставщиков помню – порядка 200!. Понимаете, по 10 позициям – 200 поставщиков! На кой хрен?! Зачем? Ведь с каждым поставщиком надо отдельно договариваться, и все по-разному жмутся на тему санкций…
А не «зачем», а «почему». Просто об этом никто не думал! И до сих пор не думает, наверное. Разработчики, грубо говоря, ставят в схему первое, что нашли подходящее в справочнике.
Вот уже резерв для снижения зависимости, и немалый. Систематизировать всё это, отобрать поставщиков, какие посговорчивее, посамостоятельнее – при сохранении качества, конечно. Не такая уж это сверхсложная задача.
Но, повторяю, самое интересное для меня рассказал Гуляев. Он рассказывал про то, о чём я не слышал: про вакуумную микроэлектронику.
Знаете вакуумные лампы? Анод, катод, сетка, всё это в колбе, из которой откачан воздух, иначе мгновенно сгорит. Аналог транзистора, называется триод. Из этих элементов собирается вся логика, триггеры, регистры и т.д. – вся цифровая техника. Беда только, что твёрдотельные транзисторы научились делать (в составе сверхбольших микросхем) размером 22 нанометра (0,022 микрона), а лампы, они большие, даже пальчиковые – это сантиметры.
Но вакуумная электроника имеет свои преимущества, и какие!
Она может работать при высоких температурах – до 800º. Твёрдотельные приборы, насколько я себе представляю, градусов до 200, поэтому теплоотведение – это одна из мощных головных болей разработчиков электронной аппаратуры. А иногда и тех, кто эту аппаратуру применяет – например, когда на борту космического аппарата только ради такой техники приходится делать кондиционированный отсек, да ещё с хитрым теплоотводом, ведь в космосе нет конвекции, охлаждение идёт только за счёт излучения, а излучение при сравнительно малых перепадах температур – дело медленное… Ладно, не будем углубляться, ведь очевидно, что такой отсек – это потери в массе, электропотреблении, надёжности.
Вакуумные лампы имеют на порядки меньшие токи утечки, чем биполярные и даже МДП транзисторы. Опять не будем углубляться, скажу лишь, что это важно для схемотехники, иногда – драматически важно.
Самое главное: вакуумная электроника не боится ионизирующих излучений! Для любых полупроводников это страшная беда – всякие там гамма-лучи вышибают в них дополнительные, неконтролируемые носители зарядов, и в приборе начинается неустранимый хаос. Под действием космических лучей материал полупроводника деградирует... Короче, по-хорошему я в этом не разбираюсь, знаю только, что это настоящая ахиллесова пята нашего микросхемостроения, да и всем другим доставляет немалые трудности.
А у вакуумных ламп этой пяты нет Но они, заразы, крупные.
И вот теперь выходит на сцену вакуумная микроэлектроника (буду писать – ВМА). Для лампы надо отдельно сделать узел из нескольких деталей – катод, да ещё с подогревом; другой узел – анод; третий узел – сетку (управляющий электрод); цоколь или какой-то другой присоединительный узел; и потом всё это собрать в стеклянной колбе. Вот и получаются сантиметры.
А в ВМА всё это изготавливается на подложке, как в обычных микросхемах. По примерно такой же технологии. И получается линейный размер элемента – порядка двух микронов. Это, конечно, не 22 нанометра, но всё равно и с полной очевидностью – микроэлектроника. Не так уж давно и для микросхем 1 мкм считалось передовой проектной нормой. И сейчас ещё, уверен, используется огромное число типов микросхем с такой же или ещё более грубой нормой. Ведь 22 нм – это для супер-пупер-гипер-СБИС, для 128-ядерных процессоров :). 1 мкм – примерно такая была технология во времена первых Пентиумов – не так уж это и плохо, чёрт побери.
Короче, я был искренне впечатлён, чего и вам желаю. Но дальше было ещё интереснее.
Академик вдруг вспомнил о фуллеренах.
Что, забыли, что это такое? А ведь ещё несколько лет назад гремело… во времена бума нанотехнологий в СМИ, в рекламе и, соответственно, в общественном сознании. Фуллерен – это такая форма существования углерода: объёмная многогранная решётка формы, приближающейся к шару, в узлах которой располагаются атомы углерода. Вот он, фуллерен:
Они бывают разные, такие, как на картинке, – с 60 атомами – наиболее изучены.
И вот, рассказывал Гуляев, некий иностранец (я, конечно, забыл, кто) получил в 1969 году Нобелевскую премию за эти фуллерены. И через некоторое время у нас – у нас! – группа учёных предположила, что фуллерен можно вытянуть – получить не шар, а «яйцоид вращения» Показала теоретически, а потом получила практически. Задумались дальше и теоретически выяснили, что можно вообще его вытянуть во что-то вроде трубки с заглушенными концами. И тоже получили. То есть открыли и получили углеродные нарнотрубки (УНТ) – тоже хит массовых СМИ недавнего прошлого.
В это же время какой-то японец получил целый лес корявых, разномастных нанотрубок, осаждая их из какого-то углеродсодержащего газа. Обратите внимание на разницу: наши сначала рассчитали, что оно должно получиться, а потом получили то, что рассчитали. Японец получил то, что получилось в слабоуправляемом процессе…
Посмотрел я в гугле – японец есть, а наших, тех, о которых рассказал Гуляев, вроде нету. А вы? Вы слышали, что первые нанотрубки были получены в России одновременно с японцем, причём совсем другим способом? Я в «Технике – молодёжи» занимался разделом «Нанотехнологии», и я этого не знал. Думаю, что и вы не знали. Это просто гадство какое-то. Ну почему мы о таких вещах не знаем?!
А потом, это уже недавно, два наших «бывших» получили графен – практически, выровненную в лист стенку углеродной нанотрубки, – и за это им тоже дали Нобелевскую премию. А за нанотрубки не дали. Даже японцу. Обидно, однако.
Гуляев рассказывает
А дальше Гуляев рассказал, как его команда научилась из УНТ делать катоды для микровакуумных триодов – показывал микрофотографии. У тех катодов эффективность эмиссии электронов – то, для чего и нужен катод, – в разы больше, чем всё, что удавалось кому-то в этой области.
Вот так вот. Под вопли, что у нас загубили всю науку… что все уехали… что ничего мы уже не можем… И ведь обратите внимание, это не абстрактное знание, это чисто практическое направление, основа одной из технологий будущего. И где – в микроэлектронике, где мы вроде как ничего нового сказать не можем.
Можем, блин! Одним из последних выступал Виктор Александрович Быков – кстати, в исходном перечне докладчиков его нет. Уж как я был рад! Я у этого Быкова на рубеже 2009-10 годов выманивал статью о его работах и его фирме. Выманил, потом редактировал.
Виктор Быков, директор НТ-МТД. Судя по манере говорить, классный мужик…
Быков – директор зеленоградской фирмы НТ-МДТ. Начинал он в какой-то – конечно, не помню, какой именно, – зеленоградской электронной фирме, в 1989 выделился и скоро понял, что главная наша беда – не отсутствие собственных научных исследований, а отсутствие собственного научного приборостроения. И занялся этим, и занялся разработкой и, что важно, производством приборов для нанотехнологических исследований. И преуспел, и теперь его установки покупают не только российские, но и множество зарубежных организаций, в том числе из самых что ни на есть «развитых стран». Да-да, из Штатов тоже. И есть у НТ-МДТ представительства по всему миру – и в Штатах тоже. И продал он порядка 6 тыс. своих приборов и установок, а они ну очень сложные – абсолютный, непререкаемый хайтек – и очень дорогие. И самый первый его туннельный зондовый микроскоп до сих пор работает…
Вот это, ребята, круто! Ведь известно, что мы много чего можем сделать, мы всё можем сделать, но – обычно на забугорном оборудовании и часто из забугорных материалов. А тут – у быковских микроскопов даже контроллеры с самого начала на отечественной электронике. О «механике» я и не говорю, она вообще вся – быковское ноу-хау, потому и продаётся по всему миру. Если интересно, могу, наверное, выложить ту статью в «ТМ» начала 2010 года, где Быков рассказывает о своей НТ-МДТ. Заодно узнаете, что такое зондовый микроскоп А сейчас буду заканчивать.
Не верьте записным плакальщикам по загубленной России. По уехавшим «лучшим людям», по умершей науке. Не получается задушить её до смерти, и это понятно: невозможно так быстро, за пару-тройку десятков лет, вышибить из наших людей стремление что-то сделать, заместив его на стремление побольше получить. На несколько поколений хватит ещё этого духа, а нескольких поколений с лихвой хватит, чтобы выйти на самые передовые научно-технологические позиции. Надо только не очень давать волю пропаганде «желудочного» понимания «достойной жизни». Можно давать ей волю, даже нужно в определённых пределах; но совсем уж отпускать без противодействия не стоит. Надо что-то противопоставлять. Показывать людям, что счастье не только в селфи на фоне мальдивских пальм.
Интересно, кто-нибудь почувствовал этот аромат счастья, читая третью романтику в моих «Трёх романтиках Байконура»? Если не читали – почитайте, как раз к Дню космонавтики хорошо пойдёт.
Если вы считаете, что данный текст или изображения нарушают ваши авторские и/или смежные права,
сообщите об этом администрации сайта через Гостевую книгу или на e-mail vemsev@gmail.com для принятия мер по устранению нарушения.
, то можно с уверенностью считать, что управление подразумевало управляющего – человека. Так что космонавтики непилотируемой не может быть по самому смыслу этого слова. 
