Продолжаю про МАКС-2015. Я уже написал, что в этот раз почувствовал насыщение. Общее насыщение, накопившееся вследствие регулярного, без единого пропуска, посещения Салонов, начиная с Мосаэрошоу 1992 года. Так что снимал мало, почти не снимал современные истребители. И вам не буду выкладывать их рожи, хоть и симпатичные, но слишком хорошо знакомые. Вот, разве что, поставил в зачин героя злободневности – Су-34.

Действительно, герой: впервые мы с этим самолётом показали, что наше высокоточное оружие (ВТО) реально работает в реальных, можно сказать, будничных боевых условиях. А не на полигоне, где какую-нибудь КАБ (корректируемая авиабомба) можно неделю готовить с помощью толпы спецов из КБ, чтобы не ударить в грязь лицом перед генералами. Даже если это не так, даже если на наших учениях ВТО применяется штатно, как в реальной войне, то ничто не мешает нашим «партнёрам» успокаивать себя такого типа соображениями – про показуху. И ещё тем, например, что для генералов-то можно сделать полдюжины за пять лет, а в войсках у нас простые ФАБы времён Второй мировой. И уж совсем ничто не мешает писать так в газетах, насекомя российскую армию.

А тут мы показали, что у нас этого добра, имею в виду «умные» бомбы, много, и берутся они просто, типа, со склада, и все работают, все попадают. Очень хорошо.

Если уж заговорили о Сирии, то я ещё одно скажу.

В моём возрасте время летит быстро. Кажется, ещё недавно я страдал, ну, ладно, не страдал, но точно печалился от того, что наши ВВС мало летают. Просто трагически мало. Любой, кто хоть сколько-то в теме, знает, насколько это мало – просто иметь хорошую технику. Без выучки тех, кто ею пользуется, техника – почти полное ничто. Вон, Борис Сафонов за первые три месяца войны сбил 17 самолётов – на И-16! Потому что – мастер. А если летать по 15 часов в год, как это было в 90-е, то ничему не научишься…

И вот теперь вижу, что эта беда позади. И это тоже очень хорошо.

***

Однако вернёмся на МАКС. Шёл я, значит, по линейке статической экспозиции довольно равнодушно… Ну вот, разве что, мимолётно порадовался, что боевые старички Ми-24/35 до сих пор пользуются уважением и спросом, до сих пор производятся:



Я знаю, почему мне так нравится эта машина. У неё оригинальная концепция.

Ми-24 – противотанковый вертолёт. Вообще-то, по-моему, сегодня такие машины называются ударными. Но в те годы, когда появился Ми-24, как помнится мне, было принято разделение вооружённых вертолётов для сухопутных войск на два класса: огневой поддержки и противотанковых. Главным оружием первых считались неуправляемые ракеты – НАР, – и таких было много. Не такое уж это хитрое дело – повесить НАРы на вертолёт. И забабахать в кабине простой механический прицел для них. НАРы вешались на обычные вертолёты десятков типов, в том числе на очень небольшие.

А противотанковый вертолёт должен был нести ПТУРы – управляемые ракеты. Это уже сложнее, ПТУРу требуется более или менее сложная система управления. И вот видел я, что у нас ПТУРы ставились сначала на Ми-1 – правда, в каком-то полуопытном порядке, – и на Ми-4, тут уже всерьёз. Однако и Ми-1 и польский Ми-2 с «Малютками», и Ми-4 с «Фалангами» были всё же обычными вертолётами, можно сказать, гражданскими. А у американцев появился Белл АН-1 «Хью Кобра», и это был первый в мире специально спроектированный боевой вертолёт, с бронированием и встроенным вооружением.

И вот наши ответили, и мне было приятно, что – не копированием. Тут начинается концепция.

«Хью Кобра» был двухместным. Лётчик управлял встроенным оружием, оператор – подвешенным. Задача лаконичная: уничтожать наземные цели огнём с воздуха. А наш Ми-24, кроме встроенного и подвесного вооружения, имел ещё кабину на отделение пехоты (или десанта?). Подразумевалось, что он будет не только «мочить» танки с воздуха, но ещё и высаживать в нужных местах расчёты с ПТРК. Что расширяет его возможности.

Вот такая концепция. Своеобразная. Оригинальная. Честно, не знаю, насколько она оправдалась; точно помню, что читал где-то в те времена французскую похвалу этой концепции. Может быть, французы просто пытались продвинуть в аналогичном качестве свою «Пуму», крупную по сравнению с другими западными вертолётами того времени? «Пума» тоже тогда была новинкой.

Короче, люблю я Ми-24.

Как я уже писал в первой части http://vremena.takie.org/news....-22-405, первым меня заинтересовал Як-130, занятый в программе интегрирования в состав борта чего-то оптоэлектронного. Следующим экспонатом, который спровоцировал меня взять за пуговицу следующего спеца, стал вот этот:



Наш ответ Сикроскому. Помните Х2 (см. http://vremena.takie.org/news....-10-320)? На нём планировалось достичь скорости 474 км/ч (реально он развил 460), но – с помощью толкающего винта. То есть это, строго говоря, и не вертолёт вовсе. А сей агрегат, будучи кристально чистым вертолётом, должен достичь, правда, «всего-то» 400 км/ч, но – без всяких прибамбасов, на обычной вертолётной схеме.

«Всего-то» написано в кавычках, потому что для вертолёта скорость свыше 360 км/ч – нечто вроде звукового барьера для самолётов. Можно сказать, мировое вертолётостроение упёрлось в него, в этот барьер. Правда, мировые рекорды всё-таки выше. Предпоследний (насколько я знаю) из них, кстати, установлен Гургеном Карапетяном в 1978 году как раз на моём любимом Ми-24В: 368,4 км/ч. А последний – на английском «Линксе» в 1986 году: 400,87 км/ч.

Короче, вертолёт, который в паспорте своём будет иметь строчку «Максимальная скорость 400 /ч» – это действительно серьёзно прорывная машина. Тот же «Линкс» по паспорту имеет всего-то 282 км/ч, а рекорд установлен на специальном демонстрационном образце. А Ми-24В по паспорту имеет 320 км/ч.

На плакате при машине написано, что называется она ПСВ и является демонстратором, но я плакат по легкомыслию своему не читал, сразу пошёл к спецу и спрашиваю: что за чудо?

Он мне и объяснил про демонстратор. Что сделан он на базе Ми-24 и ничем особо от него не отличается: вот, носовую часть переделали, а движки – те же, редуктор тот же, масса примерно та же, даже, кажется, диаметр несущего винта тот же (не ручаюсь). И при этом должен достичь значительно более высокой скорости.

– За счёт чего же?!

– Да вот, гляди, у него новые лопасти несущего винта:



Я конечно, эти экзотические законцовки заметил. Но не думал, что на них всё и кончается… точнее, что этого достаточно для 400 км/ч.

В общем, оказалось всё менее романтично, но более полезно, чем тот цирковой «Линкс». С новыми лопастями максимальная скорость у Ми-24МН должна увеличиться на 10%, а крейсерская – на 13%. А у Ми-35М максимальная на 13%, а крейсерская на 30%.

Думаете, пустяк? Я так не думаю. Если бы у И-16 типов 28, 29, 30 скорость была бы на 10% больше, они бы летали быстрее современного им «Харрикейна», а если бы на 13% – без малого догнали бы мессер Bf-109Е.

И потом, за счёт одних только лопастей… нет, я считаю, полезная затея. А величины максимальных скоростей, не доходящие до 400 км/ч, я объясняю отличием носовой части боевых машин от демонстратора ПСВ, а также их крылом, обременённым пилонами для полезной нагрузки. У ПСВ, как видите, крыло чистое.

…Сикорский экспериментальный проект Х2 перерос в программу разведывательного аппарата (потому что это всё-таки не вертолёт!) S-97 «Raider». Кстати, то, что он – не вертолёт, подтверждается и индексом: у американцев главная буква в именовании вертолёта – Н (эйч). А тут, как видим, S. Уместно отметить, что у «Рейдера» максимальная скорость планируется 220 узлов, то есть 407 км/ч – тоже не те 474 км/ч, которых ждали от Х2. Та же картинка, что с ПСВ и Ми-24 с новыми лопастями: его скорость плюс 10% будет 352 км/ч, а не 400.

Так вот, Сикорский Х2 перерос в боевую программу. Будем надеяться, что ПСВ тоже перерастёт. А я заканчиваю. Продолжение будет.