Я собирался написать всего лишь ограниченного объёма вступление к статье, которую хочу вам показать. Ко мне она пришла в вассермановской рассылке, но оригинал расположен не на сайте Вассермана, хотя статья есть и там. И стиль, вроде бы, его. Не знаю, будем считать, что это всё-таки Вассерман, просто написал статью для чужого сайта, а потом перенёс на свой.

Так вот, собирался написать вступление, но наклёвывается что-то большее. Это большее я ещё допишу – уже процентов 70 написал – а сейчас всё-таки выложу эту статью.

Насколько я понял, фактором, который радикально изменит ситуацию в Донбассе, является ввод неких западных миротворцев, которые вовсе не миротворцы, а просто иностранные войска. По мне, так и «честные» миротворцы – плохо; будь я американским президентом, я именно этот вариант и проталкивал бы изо всех сил. Отличный способ усугубить антироссийскую пропаганду: ведь мы будем изо всех сил сопротивляться в ООН и везде, где только можно.

А если ввод в том или ином варианте, в обход классической миротворческой миссии ООН, состоится, то это отличный способ задушить Донецк с Луганском – если мы подчинимся вводу. Или спровоцировать столкновение с силами НАТО – если не подчинимся. Или ещё шире развернуть политико-экономическую войну, если подчинимся частично, но где-то упрёмся, например, в вопросе контроля границы ДНР-ЛНР с Россией.

Автор однозначно считает, что это будут не миротворцы, а «миротворцы», то есть те или иные вооружённые силы, имеющие задачей не разделить воюющих, а обеспечить деятельную поддержку Киеву. Думаю, в этом он прав. Даже в том случае, если они будут одеваться, как миротворцы, называть себя миротворцами и руководиться из миротворческого центра ООН. Мы помним этих ребят в Хорватии и Сербской Краине…

В этом я с автором согласен, но вообще согласен с ним не во всём. Однако подробно, по пунктам, оспаривать его не буду; может быть, немного скажу по очень некоторым позициям. Как бы то ни было, хочу статью вам показать. Потому что тревога автора мне понятна. Он трактует нынешнее положение дел как ситуацию, которая очень скоро и очень значительно обострится. И авторское название, обратите внимание, относится не к противостоянию ополченцев и ВСУ. Оно относится к России. Вот оно:

Позиционный тупик

Произошедшее на этой неделе обострение в районе донецкой Марьинки стало определённого рода кульминацией происходящего. Это происходило в условиях, когда все ждут начала нового витка боевых действий, и психологическая готовность к ним была и есть по обе стороны линии фронта.

Тем не менее события в Марьинке показали то, что было уже продемонстрировано в Дебальцево (к счастью, не так кроваво) – никакие решительные действия и результаты в этой войне невозможны. Максимум, на что можно рассчитывать – это на локальный результат, который никак не изменит стратегическую, а скорее, и оперативную обстановку.

Это относится к обеим сторонам: неважно, кто именно будет наступать, результат будет один.

С обеих сторон линии фронта собрано от 150 до 200 тысяч человек, то есть, конфликт относится к малоинтенсивным по общеупотребимой классификации (малой интенсивности – до 500 тысяч человек, средней – до миллиона, и высокоинтенсивный конфликт – свыше миллиона человек). При этом применяемые средства поражения явно несоразмерны уровню конфликта и возможностям сторон. Это вынуждает их к позиционным действиям, так как только так можно избежать неприемлемых потерь от массированного огня. В общем-то, поэтому все наступления и захлебываются – невозможно в таких условиях взломать оборону противника, не потеряв при этом всю первую линию наступающих. Для того, чтобы закреплять и развивать успех, наступающему требуется вторая и третья линия плюс возможность пополнять потери в темпах, не уступающих динамике потерь.

Ни у ополчения, ни у ВСУ таких возможностей нет. Это означает, что в существующем формате войны она не может завершиться военной победой ни одной из сторон. Классический тупик.

Выходов из тупика, как обычно, два. Первый – это перемирие, а затем и мир. Победителя нет, поэтому диктовать условия некому. Поэтому мирные переговоры при любой ситуации будут долгими, малорезультативными и периодически будут перебиваться обострением на фронте, как инструмент давления. В общем-то, такую картину мы и наблюдаем сейчас.

Второй выход – ввод в события одной из сторон нового фактора, качественно меняющего всю обстановку в пользу одной из сторон. Это могут быть и войска НАТО, и российские Вооружённые силы, и какие-то ещё неизвестные пока нам вооруженные формирования. Понятно, что НАТО и российские ВС – это эксцесс и практически нереальный сценарий, но вот с неизвестными пока формированиями вопрос интересный.

Вчерашний закон, принятый в Киеве, говорит о том, что именно Киев предполагает вводить в виде такого фактора: иностранных миротворцев. Миротворцами они, конечно, будут лишь по названию и надписи на каске, по сути это будет дополнительное качественное усиление ВСУ и Киева. То есть – появляется новый субъект, не связанный минскими договоренностями, и имеющий возможность диктовать свои условия.

Уже раздаются возражения, что Россия на Совбезе наложит вето и всё такое. В этом случае есть смысл взглянуть на добиваемую Сирию и спросить у Асада: «Ну как, сынок, помогло тебе российское вето?». В конце концов, у киевской хунты, как признанного всеми, включая и Россию, легитимного правительства Украины, всегда есть возможность напрямую обратиться с просьбой о военной или полицейской помощи. Минуя эти ваши Совбезы.

Так или иначе, но новый фактор, сдвигающий ситуацию на Донбассе, на подходе. Что готовится с российской стороны – неясно. Можно сослаться на российскую армию, которая гремя огнём, сверкая блеском стали и всё такое – да, это тоже фактор. Но последний. За ним уже нет ничего. И такой аргумент берегут на последний день. Вряд ли ввод миротворцев станет таким последним днём.

Я уже говорил о Народной освободительной армии Украины под началом некого правительства в изгнании, о котором было стали говорить, но быстро притихли. Это – тоже фактор, позволяющий резко сместить баланс сил. Но, похоже, что эта идея малополезна в деле сдачи интересов России, а поэтому её никто всерьёз не рассматривает.

В итоге можно предположить, что, если у России не будет серьёзного ответа на готовящийся ввод миротворцев, – минские сговоры утратят смысл в принципе. И вся тягомотина, начавшаяся с сентября прошлого года, будет списана в утиль. Кроме новых тысяч жертв, перемирие ничего не принесло.

Вопрос простой – что Россия может предложить в качестве нового фактора в ответ (а ещё лучше – на упреждение) своим партнёрам? Если ничего – тогда кто ответит за год бездарной миролюбивой политики? И что делать, когда будет окончательно потерян Донбасс? Что мы ещё не предали и не сдали?

Пожалуй, ограничусь единственным примечанием. Вот это «Что мы ещё не предали и не сдали?» – оно не похоже на Вассермана. Наверное, всё-таки не Вассерман… Как бы то ни было, я хочу сказать: эта фраза опасна! В той борьбе, которую ведёт Россия, фактически, за место под солнцем, за право независимого существования, в этой борьбе нельзя делать очень уж резких движений! Тем более нельзя делать их подряд, одно за другим – ведь воссоединение с Крымом, чем его ни объясняй, было очень резким движением.

Нельзя уподобляться каким-нибудь прибалтам, которые по определению безответственны – потому что бессильны. У них нет другой задачи, кроме как выслужиться перед «старшим партнёром», потому что у них нет другого способа сохранить это самое место под солнцем. Их место под солнцем обеспечивается как раз как можно более крепкой зависимостью. Они сами по себе – не игроки.

А мы – игроки, и мы не можем поддаваться эмоциям. Наша игра – настоящая, и на кону очень много. Вести партию надо неуклонно, решительно, но умно; подставляться нельзя. «Что мы ещё не предали и не сдали?» – это эмоция, если идти в этой парадигме, то как раз и подставимся. Игру надо выигрывать, а не переворачивать стол в порыве гнева, пусть и праведного. Может быть, когда-нибудь и настанет момент, когда надо будет идти ва-банк; но этот момент нужно оттягивать, пока можно. Конечно, не сдавая при этом принципиальных позиций.

Вы почувствовали, как сквозь строки статьи смутно проглядывает война? А помните, я в начале сказал, что у меня получилось нечто большее, чем предисловие к этой статье? Так вот, это большее – про войну. И я его скоро допишу и выложу. А потом вернусь к Фельгенгауэру с «Арматой»

Дописал и выложил.