Это не я!

В прошлый раз, извините, мы не покончили с местом проживания – деревней Гувия. И это неправильно. Неправильно – Гувия; причём ударение интуитивно ставится на первый слог. А правильно – Гувья, с ударением на «я».

Никогда бы не подумал. А ещё в «Плачах» то и дело упрекаю в самоуверенности новое поколение журналистов. А сам тоже хорош…

Я уже где-то писал, что Корфу – единственное место в Греции, где не было турок? Так вот, они там были! Мало того: их туда запустил… Ушаков!

Правда, запустил он их туда ненадолго и под жёстким контролем. Как бы то ни было, пора нам потихоньку двигаться к временам Фёдора Фёдоровича Ушакова. Скоро ведь дойдёт очередь до столицы острова, а там – две крепости, которые ему предстояло взять…

Давайте начинать про Ушакова, там, если по-хорошему, надо заходить издали. Но о современности забывать не будем, всё же это фоторепортаж. Вот, кстати, предыдущие:

Часть 1: прощание перед отъездом.
Часть 2: приехал. Проект оглавления серии про Корфу.
Часть 3: полёт к счастью
Часть 4: условия жизни в Попи
Часть 5: а теперь – Говино…
Часть 6: гуляем по Гувии…

Я сразу хочу заявить: этот лысый дядька в голубых штанах на первом фото – не я! Да, ростом он примерно такой же, но моя лысина лучше подстрижена – почти под ноль; ну и я намного более молодцеват

А главное – я никогда по доброй воле не пойду по городу в голубых трусах, пусть даже и таких больших. Я знаю, это мои комплексы-пережитки; а дядька – иностранец. Там полно таких. Я уже писал: аглицкие и особенно немецкие пенсионеры очень любят Корфу, для последних там какое-то даже межгосударственное соглашение заключено.

Кстати, то, что это не я, абсолютно подтверждается моей тенью, лежащей на дядькиных трусах. Даже фотоаппарат отобразился, прикольно...

Я дядьку-то сфотографировал не специально, не думайте. Так уж получилось… вот, поглядите:

Неужели вы думаете, что я, типа, схватил момент, как иностранный дядька подтягивает свои большие голубые трусы? Нет, меня удивила собака – видите, в доме, за стеклянной дверью? Дело в том, что в Гувье, да и вообще на острове, мне попадались исключительно мелкие собачки – почти как автомобили. Я привык и думал, что других там не водится. И вот случайно зацепил взглядом…

Пришлось делать вид, что снимаю дядьку в трусах, чтобы не попасть под обвинение в нарушении прайвеси. А собаку я потом ещё раз увидел… но это потом.

Кстати, кошки там тоже мелкие. Более того: они не только мелкие, их вообще почти нет! Взрослых кошек почти нет, а котят – полным-полно. Вот, дрыхнет возле магазина на сдувшемся мячике:



Я так полагаю, что у греков добрый характер. Наверное, хозяин специально не убирает сдувшийся мяч из корзины, хотя это и не очень хорошая реклама для его товаров.

Кота этого я встретил потом, на обратном пути, бодрствующим. Хотя, кажется, не вполне:



Однако я эту серию затеял не про котиков. Я вообще специально про котиков постараюсь не писать, больно уж это притча во интернетных язЫцех. Серия – про деревню Гувья.

Но и про Ушакова.

***

Фёдор Фёдорович происходил из небогатой семьи. На юг попал во время Русско-турецкой войны 1768–74 годов, в самом начале создания там русского флота. Ведь Петр, сумев взять у турок Азов, закрепится на Чёрном море не сумел; впрочем, Азов ведь не на Чёрном море, а на Азовском. Создание флота началось на старых петровских верфях в Воронеже и по Дону. Дело это было поручено Алексею Наумовичу Сенявину, и среди офицеров, которые были командированы с Сенявиным на юг, был мичман Ушаков.

В 1769-м начали строить корабли, базу в Таганроге; в том же году Ушаков получил лейтенанта. В 1773 году Азовское море было уже нашим, боевые действия флота перенеслись в Чёрное море. В 1772-м Ушаков стал командиром корабля – получил посыльный бот «Курьер», затем – 16-пушечное судно «Модон». Участвовал в защите Балаклавы, первой русской базы на Чёрном море.

В 1875-м Ф.Ф. Был отозван на Балтику, а уже в следующем году в чине капитан-лейтенанта принял участие в эксперименте – переходе русского корабельного отряда с Балтики на Чёрное море. По условиям Кучук-Кайнарджийского мира, которым закончилась та война, русские торговые суда имели свободный проход из Чёрного моря в Средиземное и обратно. Вот и решили попробовать, устроив экспедицию боевых кораблей, но под торговыми флагами.

Не получилось. Почти три года проплавали по Средиземному морю, но в Чёрное турки их так и не пропустили.

Как бы то ни было, с 1783 года Ушаков служил в портах Чёрного моря. Войну 1787–91 годов начал ещё на подчинённых ролях, но вскоре показал свои возможности. В первой «генеральной баталии» у острова Фидониси турки имели 17 линейных кораблей и восемь фрегатов, а наши – два корабля и 10 фрегатов. Тем не менее отступили турки, и отступили в беспорядке. Их план по окружению нашего флота был сорван авангардом, которым командовал бригадир Ушаков.

Командующий эскадрой, адмирал Войнович, изрядно бесталанный, довольно долго прижимал Ушакова; его ревность грозила удалением Ф.Ф. от боевых операций. Но тут вмешался Потёмкин, который умел видеть и ценить заслуги и способности подчинённых.

Какая всё-таки была эпоха! Екатерина II… Князь де Линь, австрийский фельдмаршал, посланный своим императором Иосифом II в Москву, говорил, что петербургский кабинет (то есть правительство) весь помещался в пространство от лба до затылка Екатерины.

Она умела выбирать соратников, что я уже отмечал здесь; а её соратники, по крайней мере, многие из них, умели выбирать соратников для себя.

Весной 1790 года Войнович был смещён, а на его место назначен Ушаков, к тому времени уже контр-адмирал.

***

В прошлой серии я показывал парадное лицо Гувьи – главную курортную улицу, главную магистраль острова… Давайте-ка напомню – заодно и себе; очень приятные, знаете ли, воспоминания:



Конечно, как и везде, многообразие ландшафтов не исчёрпывается парадными улицами. Помните, в 4-й части я показывал вид на «главную курортную» из моего отеля? Это примерно на север. Вроде бы я говорил, что на нём, на отеле «Попи стар», она и заканчивается. Вот как выглядит местность буквально в сотне метров от моего крыльца, если смотреть на юг:



Впрочем, вполне прилично, да? Для границы магазинно-ресторанного «променада» – вполне прилично. Надо нам уже сойти с него, с променада. И там, знаете ли, ощущение беззаботного счастья – местами поддерживается, а местами и нет.

Хотя «в глубине построения» деревни – отнюдь не скромные усадьбы местных жителей, как можно было бы ожидать. Нет, там везде тоже отели. Вот такие – это буквально в 10 шагах от главной курортной:

И вот такие – это чуть поглубже:



И вот такие, совсем маленькие, – это уже вдоль главной островной магистрали:



Видите, ниже уровня магистрали. Но всё равно, очень уютненько, да? Здесь до моря уже далеко, минут 15; да и не всё так уютненько:



Уже огороды какие-то, и не поймёшь, где постояльцам гулять – отель-то как раз немаленький. Надо думать, что здесь заметно дешевле. Это внушает надежду, что можно будет съездить на Корфу, даже если с деньгами будет совсем туго. Очень мне там понравилось, очень.

Ну и, наконец, есть места совсем запущенные, типа вот этого:

Вечер, темновато…

Ладно, пройдёт кризис, глядишь, и построят здесь что-нибудь; может быть, как раз весьма роскошное.

Вообще-то внезапные пустыри встречаются изредка на всём полуторакилометровом протяжении главной курортной. Вот, например, этот домик меня зацепил сразу, во время первой прогулки:



Вот что это? С одной стороны, дверь и окно современные, «европейские». С другой – а что ж он так зарос? За год так не зарастёшь… Тайна… романтично, однако.

И вот уж совсем романтично. Домик-то хоть стоит прямо у тротуара, а к этой руине ещё и пустырь прилагается:



Сначала я подумал, что это что-то древнее: так хочется поэзии… Но нет, бетон. Тоже, наверное, кризис. А вокруг – видите? – оливы, сразу видно, древние, по многу сотен лет. Нет, всё-таки поэзия…

Эти оливы, я уверен, росли здесь задолго до взятия острова Ушаковым…

***

Став командующим флотом, Ф.Ф. стал бить турок в хвост и в гриву. Разгромил их в Керченском проливе, а про бой у Гаджибея Потёмкин писал в приказе так:

«Знаменитая победа, одержанная черноморскими силами, под предводительством контр-адмирала Ушакова… над флотом турецким, который совершенно разбит и рассыпан с потерей главного своего адмиральского корабля… служит к особливой чести и славе флота Черноморского. Да впишется сие достопамятное происшествие… ко всегдашнему воспоминанию храбрых флота Черноморского подвигов».

…Впечатление от цитат из документов тех времён: какими длинными предложениями писали наши предки! Не московиты, а весьма образованные люди императорской России, просвещённой екатерининской эпохи! Кстати, в петровские времена предложения были ещё длиннее.

Жалко, нельзя здесь написать всё, что хочется, о той эпохе, о её деятелях, об их взаимоотношениях. Это замечательно интересно, ведь всё это были могучие личности со своими талантами, амбициями, характерами, закидонами. Но про Ушакова вы, наверное, сами знаете, ведь старый советский фильм о нём очень хорош. Там показана основная суть его деятельности, главный залог его побед, поистине удивительных, если кто понимает.

Боевая подготовка – вот что понимал Ушаков. Сколь угодно мощная материальная база почти бесполезна без совершенного владения ею. Даже высокий моральный дух без умения – недостаточно. Блестящее тактическое мышление и высочайшая подготовка экипажей – вот что делает Ушакова, по моему мнению, самым лучшим флотоводцем за всю историю нашей страны. При всём уважении к Спиридову, Сенявину, Лазареву, Нахимову, Макарову, Эссену…

Потом был Еникальский пролив и двухдневное сражение между Гаджибеем и Тендрой. В этом последнем турки имели 14 линейных кораблей, восемь фрегатов и 23 мелких судна; Ушаков – 10 линкоров, шесть фрегатов и 21 мелкое; турки были разбиты в прах и бежали в Константинополь, полностью очистив Чёрное море.

А 31 июля 1791 года произошло сражение у мыса Калиакрия, причём в этом случае, кроме собственного флота Турции, участвовали эскадры её вассалов – тунисская и алжирская. После Калиакрии боевая ценность турецкого флота свелась к нулю, и османы всерьёз опасались, что Ушаков нападёт на Босфор и Константинополь.

Победа при Калиакрии вместе с взятием Измаила, фактически, привели к окончанию войны. В декабре 1791 года был подписан Ясский мир.

Но незадолго до этого умер Потёмкин, и на флот пришёл Мордвинов, давний завистник и враг Ушакова, доведший напряжение до того, что Ушаков – тоже отнюдь не тихоня! – написал жалобу самому императору – это был уже Павел I. А Павел ненавидел Потёмкина, который покровительствовал Ушакову… А Мордвинов, напротив, в своё время от Потёмкина пострадал… Жалоба была направлена на разбирательство в адмиралтейств-коллегию, и исход того разбирательства казался Мордвинову предрешённым – в его пользу, разумеется.

Однако коллегия-то стала разбираться. Не то чтобы она прямо поддержала Ушакова; но было признано, что в некоторых аспектах Ф.Ф. был прав. Началось «довыяснение», всякая волокита… И в это время, как пишет Тарле, «наступил исторический момент, когда России понадобилась не серая бездарность, вроде Мордвинова, а боевой руководитель и славный своими подвигами на море Ушаков».

Однако это уже в следующий раз, а сейчас закончим с Гувьей; во всяком случае, в том объёме, который я на сегодня запланировал.

***

Собственно, на сегодня осталось совсем немного. Вот, хочу вам показать: я заметил, что светофоры на Корфу значительно мельче наших и висят значительно ниже:



Не знаю, достаточно ли выразительно; давайте ещё снимочек:



И вот ещё эффект, которого я досель не видел, хотя в жарких странах уже не раз побывал:



Что это? Почему? В Турции, в Анталии, было значительно жарче, но там я таких облезлых автомобилей не видел.

А вот я вам обещал собаку – помните ещё дядьку в голубых трусах? Кстати, там за дверью виден не только пёс, но и ещё другой дядька. И вот я его встретил вместе с его собачищей на берегу, совсем недалеко от своего отеля:

Даже рубашка та же, что на первом фото… А рядом строение… О, это строение! Оно, может быть, относится к очень крутому объекту. Или, по крайней мере, расположено рядом с ним. Но о крутом объекте – в другой раз.

Всё, закончил. Последнее фото гувьянской улицы; дальше Гувья ещё будет, но с другой тематикой.



Такой, свежеорошённой дождём, я увидел Гувью в первые минуты пребывания. И потом больше не видел ни минуты.

Но главное – ощущение: первые шаги, первые минуты… Впереди много дней безделья, тёплой воды и загара, всяких крепостей, монастырей и прочей экзотики, небудничной еды… Я уже писал: небо, море, горы, острова, яхты, дороги, и зелень, и солнце – что лицемерить? Это ощущение счастья.

И ведь, чёрт возьми, Корфу меня не обманул!

Продолжение